(Продолжение. Начало в №№ 14, 15, 16 – 2010)

…Кафедра, на которой мне предстояло работать, была прекрасно оборудована. Кое-что из этих приборов и аппаратов мы не имеет даже сейчас. К примеру: электрокимографы с медленным и быстрым вращением барабана, стимуляторы, спирографы и многое другое. Был даже компьютер итальянской фирмы «Оливетти». Это в те-то годы! (Мы и слова такого не знали, говорили: «ЭВМ».) Правда, без монитора, но с возможностью печатать.
Как я уже говорил, лекции мы читали в прекрасной аудитории: амфитеатр, всё устлано ковролином, полная оснащенность видео- и аудиотехникой, хорошая доска, цветные мелки…

Поведение студентов на лекции весьма своеобразное. Входишь в аудиторию и видишь настоящий бедлам: все кричат, спорят, машут руками. Студенты, кстати сказать, политически самый активный отряд, как и во многих других странах. Здороваюсь – мертвая тишина, все взяли ручки, пишут каждое слово. Интересная деталь: когда начинаю объяснять сложные теоретические вопросы или рассказывать о великих ученых-физиологах, ручки кладут, слушают. Это им не понадобится в работе. Посещаемость – стопроцентная. Однажды заметил отсутствие одного студента, спрашиваю: в чем дело? Говорят: он попал в ДТП по дороге на лекцию.

Часто меня спрашивают, чьи студенты лучше: наши или их? Разумеется, наши лучше: они же родные, наши. Они более эрудированны, выше уровень общей культуры. Но студенты-африканцы более прилежны, старательны, хорошо мотивированы. В стране очень мало своих врачей, все иностранцы; среди студентов, кстати, половина – тоже иностранцы. Профессия весьма престижна. Зарплата врача в 10 раз больше заплаты шофера.

Признаюсь откровенно, первый год читать лекции было очень тяжело. Четыре лекции в неделю, каждый раз новая тема. Но, видимо, это разумно. Если студенты слушают и пишут, а лекция хорошо подготовлена, – можно дать им многое. Ничто не заменит живое слово учителя. Только в конце первого года я стал отрываться от текста, что-то рассказывать, ходить по аудитории, как делаю дома.

Английский язык у них совсем другой, не тот, которому нас учили, другое произношение, часто невнятное. Никому нет дела, понял ты его или нет. А если не понимаешь, – зачем ты сюда приехал?

Но потом контакт со студентами наладился, им нравилось, что я подробно отвечаю на их вопросы, не то, что преподаватели из других стран. Потом по секрету коллеги признавались мне: они не заинтересованы в высоком уровне знаний студентов – отсюда обилие двоек и отчислений. Чтобы работы хватило не только им, но их детям…

Преподаватели, в основном, – англичане, индийцы, южноафриканцы, американцы, немцы, ну и мы – 5 человек на весь университет. Отношения хорошие, ровные, по крайней мере, внешне. Все ходят друг к другу в гости. Вообще, должен сказать, что некоторые нас любили (имею в виду СССР), многие ненавидели, но не было таких, кто бы нас не уважал. Приятно было ощущать громадную силу за спиной, как-то спокойно. Это я чувствовал всегда во время поездок за рубеж – и в США, и Великобритании, Германии, Голландии, Италии…

Теперь об оценивании знаний студентов. Критерий оценки работы преподавателя – уровень знаний студентов, и ничто другое. Экзамен принимает вся кафедра плюс так называемый «внешний экзаменатор», как правило, известный профессор из англоговорящей страны, чаще всего из Великобритании. Я хотел пригласить кого-нибудь из Союза, но не сложилось. Москвичам это не интересно, а других «англичан» найти не удалось.

Были и смешные истории. Европейцы и индийцы обсуждали кандидатуру профессора Кибука Муцоки из Японии, подошел местный коллега и долго хохотал. Оказалось, что его имя на пьянжа или суахили звучало как что-то очень неприличное. Пришлось отказаться. Внешние экзаменаторы едут с удовольствием. 10 дней в Южной Африке, проезд, гостиница, питание – за счет университета. Водопад Виктория, заповедники, все зовут в гости – благодать!

Финальная оценка – как наши: 5, 4, 3, 2, но только – A, B, C, D. Есть А+ – отлично с отличием. Расчет идет из 100 процентов. А – 100 проц. – 95 проц. и т.д. Эти 100 процентов складываются из 40 проц. – текущая успеваемость, из них: 5 проц. – презентации, то есть протоколы занятий, схемы, выводы, рисунки; 35 проц. – еженедельные тесты, по субботам – 20 тестов; проще выучить, чем заучивать правильный ответ. 60 проц. – экзамен (30 проц. – устный, 30 проц. – письменный). Письменный – это 15 проц., включает 50 тестов, 15 проц. – эссе (сочинения), одна тема – обязательная, другая – по выбору студента из предложенных трех. Устный экзамен подтверждает результат письменного, длится ровно 15 минут. Каждый студент знает свое время, к примеру: Домбо приходит в 10.00, а Зулу – в 10.15. Удобно, не так ли? Сумма подсчитывается на компьютере, результат – через 2-3 недели. Сложно? – Да. Объективно? – Весьма. Мне нравится больше, чем болонская система. Не знаю, сумел ли объяснить, – сам я разбирался около полугода.

Но хватит об учебе, выйдем на улицу. Хотя ходить пешком не рекомендуется. Тротуары – только на трех центральных улицах. Все ездят на машинах, африканцы идут по обочинам. Как-то у меня поломалась машина. И пока шел два квартала до посольства, три или четыре авто остановились, спрашивают: «Доктор, вас подвезти?». Вообще-то, Посол запрещает ходить пешком. Известны были случаи исчезновения советских людей, иногда – без следа, иногда «всплывали» где-то в США или Германии.

Вскоре после приезда в Замбию друзья повезли нас в Мунда-Вангу, небольшой заповедник на окраине Лусаки – единственное место, где можно гулять и дышать свежим воздухом. Опасные звери – в клетках, относительно безопасные – на свободе. В первые же минуты меня потрясло громадное манговое дерево и на нем – клубок змей, штук 15-20, из клубка торчат головы и хвосты, всё шевелится и струится. Признаюсь, по спине пробежал холодок.

Особый разговор о насекомых. Их – мириады. В Африке ночью не бывает тишины: всё время негромкий шум, треск, гудение, шорохи. В квартирах самые «популярные» – тараканы. Очень большие и маленькие. Квартира наша – две спальни, гостиная буквой П, совмещающая столовую холл и кабинет, кухня, ванная – около 80 кв. м (нам бы дома такую!). В первую ночь вышел я на кухню напиться воды из холодильника – и опешил: стадо тараканов, как свиньи, толкаясь, разбегались по углам. Три года я воевал с ними. Английские спреи с нервно-паралитическим газом, обвязываешься мокрым полотенцем, всё побрызгаешь. Потом две-три ночи снятся чудовища. Пару месяцев – тихо, потом вновь развелись или заполали от соседей…

(Продолжение следует.)

Александр ВОЛЧЕНКО.
 

«Медицинский вестник» № 17, ноябрь 2010.