Открытое письмо коллегам, работающим с иностранными студентами
Глубокоуважаемые коллеги!
Вначале – несколько будто бы виртуальных ситуаций.
Занятие по педиатрии в группе англоязычных студентов 4 курса. Преподаватель входит в аудиторию, предлагает студентам открыть учебники, называет номера страниц для самостоятельного чтения и… уходит, чтобы появиться в конце занятия.
Занятие по хирургии в другой группе 4 курса. Преподаватель входит в аудиторию, говорит «Здравствуйте!» и «Садитесь!» – зачем-то по-английски. Беседовать по-английски по предмету у него не очень получается, объяснить тему по-русски он почему-то не хочет (хотя студенты, обучающиеся на английском языке, на 4 курсе вполне способны воспринимать объяснение по-русски на рецептивном уровне), после чего ситуация с самостоятельным чтением учебника повторяется.
А вот кадры видео на мобильном телефоне. Занятие по предмету «Общий уход за больным» в группе иностранных студентов 2 курса, обучающихся на русском языке. Видны спины студентов, читающих учебники. Преподаватель отсутствует (видео продолжается минут сорок). Система работы та же: задание «по чтению» в начале занятия, письменные тесты – в конце. На просьбы студентов показать «в натуре» хирургические инструменты, увиденные на картинках еще на занятиях по русскому языку, преподаватель отвечает: «Это рано, читайте учебник».
На 2 курсе, оказывается, «рано» видеть шприц, зонд, шпатель, скальпель… (Следует сказать, что, готовя студентов к клинике, преподаватель русского языка, в меру своего разумения и с использованием всех подручных средств, объясняет назначение инструментария, отрабатывает слова, необходимые для описания медицинских процедур и пр.)
Уважаемые коллеги, прошу понять меня правильно. Я говорю не о том, что даже в соответствии с кредитно-модульной системой на самостоятельную работу студентов (СРС) отводится только 60 процентов учебного времени, а 40 процентов всё-таки составляет работа преподавателя в аудитории – нет. И ни в коем случае я не собираюсь обсуждать то, как каждый преподаватель строит и проводит свое занятие. Но!.. Мне совсем не нравится, что во всех вытекающих из этих занятий последствиях, виноватым всё чаще называют преподавателя русского языка!
Уважаемые коллеги! Давайте осознаем следующие положения:
1. Иностранный студент 1 курса, окончивший подготовительный факультет, говорит по-русски именно так, как должен (может) говорить человек, изучавший неродной язык в лучшем случае 7-8 месяцев (обратимся к нашему личному опыту изучения иностранного языка на протяжении нескольких лет и нашему «умению» участвовать в спонтанных диалогах на нем…).
2. Англоязычный студент 4 курса, окончивший подготовительный факультет 3 года назад и в течение этих трех лет не говоривший по-русски нигде, кроме аудитории русского языка, вдруг не заговорит с больным, – потому что это противоречит физиологическим законам усвоения неродного языка.
Диалог с больным получится у студента лишь в том случае, если в течение трех лет преподаватель русского языка заставлял его учить, повторять, говорить – несмотря на искусственно насаждающийся во всех сферах студенческой жизни английский язык. И тогда успешный диалог с больным для этого студента (мы готовы назвать его подвижником) – это его маленькая победа, наша с ним большая радость. Но таких студентов – меньшинство, поскольку знание русского языка, позволяющее вести адекватную беседу с пациентом, контрактом на английском отделении не предусмотрено и потому – не мотивировано. А ведь еще И.М. Сеченов писал: «Жизненные потребности родят хотения, и уже эти ведут за собой действия».
3. Согласитесь, преподаватель-лингвист, работающий в нефилологическом (в нашем случае – медицинском) вузе, обязан иметь минимум знаний по будущей специальности студента (он учит рассказывать о физиологическом процессе, учит описывать строение и функции органов, учит комментировать свои действия в биохимической или микробиологической лаборатории, объясняет и отрабатывает разнообразную терминологию, необходимую студентам). Точно так же преподаватель специальной дисциплины, работающий с иностранными студентами, обязан осознавать языковую и речевую специфику своей работы, понимать потребности и трудности студента. В нашем университета это практиковалось в течение более чем 40 лет. Но поколения преподавателей меняются, и поэтому возникает необходимость вновь говорить об этом.
Возвращусь к контингенту иностранных студентов 1-3 курсов, получающих образование на русском языке. Хотелось бы подчеркнуть, что в нынешнем учебном году учебной частью вуза было принято решение сократить количество учебного времени, отводимого на изучение языка специальности, – до 150 часов на 1-2 курсах медицинских факультетов, до 90 часов на 2 курсе стоматологического факультета; до 30 часов на 3 курсе всех факультетов. Это решение противоречит приказу Министерства образования и науки Украины от 04.04.2006 г., принятому (цитата) «…в соответствии с Законом Украины «О высшем образовании», статья 67, 68, и с целью повышения качества подготовки специалистов для зарубежных стран», – в нем учебные часы для изучения иностранными студентами языка специальности распределяются так: 1 курс – 280 часов, 2 курс – 210 часов, 3 курс – 140 часов, 4 курс – 72 часа. Согласно этому закону и вытекающему из него приказу иностранные студенты изучают язык специальности в других медицинских вузах Украины. А вот преподаватели русского языка как языка специальности в нашем университете, думаю, вправе разделить свою ответственность за уровень языковой подготовки иностранных студентов с теми кафедрами, в пользу которых было сделано перераспределение часов.
Не следует также забывать, что кредитно-модульная система допускает курсы по выбору, и потому непонятен отказ, который получили студенты 1 курса, испытывающие острую нехватку знаний по языку специальности и обратившиеся с официальной просьбой разрешить им вместо теоретических занятий по культурологии, краеведению, экономике посещать сугубо практические занятия по языку специальности.
В заключение хочется сказать, что преподаватели русского языка в состоянии обучить профессиональному языку любые контингенты – от нулевого уровня до клинических ординаторов и аспирантов. Однако они – не волшебники и не могут переступить через реально существующие законы усвоения неродного языка – закон мотивации и закон поэтапного формирования речевых навыков и умений, предполагающий физиологически строгие временные границы.
…А по поводу кредитно-модульной системы добавлю: у каждого из нас, уважаемые коллеги, в памяти живут светлые лица наших университетских Учителей. Будет очень грустно, если в памяти наших студентов мы останемся лишь контролирующими машинами для подсчета баллов. И, кажется, мы уже на пути к этому.
М. ФИЛЬЦОВА, ст. преподаватель кафедры русского языка.
«Медицинский вестник», № 16, ноябрь 2008
